РЯБОКОНЬ ВАСИЛИЙ ФЕДОРОВИЧ

По страницам сайта станицы Староджерелиевской - http://st-dzherelievskya.narod.ru/grazhd-voina.html

Говоря о повстанческом движении на Кубани, нельзя обойти личность Рябоконь Василия Федоровича.

До сих пор идут споры: кто он- герой или бандит. Лично я считаю, что он –жертва сложившихся обстоятельств непреодолимой силы. Вот поставьте себя на его место. Жил себе казак, хорошо жил, земля была, дом был, родители, жена, дети. Голос от природы имел хороший, песни пел. Но тут пришли «умные люди» и сказали: нет, не правильно ты, казак, живёшь. Пойдем, мы отведём тебя в «светлое будущее». И ведь повели, но по дороге в «светлое будущее» отобрали у казака землю, сожгли родную хату, зарубили отца, мать расстреляли, как заложницу, жену застрелили, дети по-миру пошли. И ушёл казак в камышовые плавни к таким же , как он, не понявшим и не признавшим новые порядки, с таким ожесточением насаждавшиеся «умными людьми».

И так, долгое время не было известно точного места рождения Рябоконь Василия Фёдоровича. Считалось, что он уроженец ст. Гривенской (она же – Ново-ниже-стеблиевская).Одна из версий, что Василий Федорович Рябоконь родился в 1890 году на хуторе Лебеди (более раннее название хутора Вороная гребля, а потом — Лебедевский), ныне Калининского района Краснодарского края. По другим сведениям он родился в станице Новониколаевской, но во младенчестве его родители перевезли, переехав на хутор Лебеди, почему он и считал этот хутор своей родиной.

Но недавно, исследователь Моторный Андрей нашёл интересный документ:
«Приписываемое рождение Рябоконя к станице Гривенской ошибочно. Рябоконь из станицы Новониколаевская, откуда переселился в Новонижестеблиевскую (она же Гривенская) в 1911г.

Из приказа № 318 1911г. 28 октября пункт 7 "Список жителям станицы
Новониколаевской, Таманского отдела, перечисляющимся из названной станицы в станицу Новонижестеблиевскую того же отдела."

Рябоконь Федор Куприянов 51г.
жена его Анна 51г.
дети их:
Василий 21г.
Иосиф 14л.
Надежда 16л.
Пелагея 11л.
Василия жена Хатиния 20л.
Получается, что Василий Федорович родился в 1890г., жену звали Хатиния.

Но это еще не все!

В приказе № 308 от 19 октября 1911г. на стр. 39 есть запись, что в числе лучших наездников Полтавского полкового округа казак станицы Новониколаевской Василий Рябоконь, награжден призом 1-го разряда, серебряным кинжалом с поясом стоимостью 40 рублей.»
С юношеских лет Рябоконь , наделенный от природы красивым голосом и певческим талантом, пел в Войсковом певческом хоре в Екатеринодаре (Краснодаре).
Военную службу начал в Тифлисе, в Полтавском полку. До 1914 года в звании урядника служил в конвое главнокомандующего Кавказской линией, наместника на Кавказе И. И. Воронцова-Дашкова. Позже, при великом князе Николае Николаевиче был направлен на учебу во Владикавказское военно-суворовское училище. Однако, окончить училище Василию Федоровичу не удалось. После Февральской революции юнкерам предоставили отпуска, и Василий Федорович вернулся в родной хутор Лебедевский.
В 1918 году, когда началась война за Казачью Идею против захватчиков-большевиков, он оказался в боевых рядах и заслужил офицерский чин.

После Октябрьского переворота , в 1918 году при советской власти пошел служить в Лебединский Совет. Как, кстати, и его товарищ, впоследствии предавший его, Тит Ефимович Загубывбатько. Тут вполне проявилось выработанное в народе и, особенно в казачестве, представление, не на шутку всполошившее новую власть: «Советы без коммунистов». То есть советскую власть, как новую форму жизни, народ попытался понять и принять, но без чужеродной, не выходящей из его самосознания и культуры идеологической схоластики.
В циркулярном письме ЦК РКП (б) от 24 января 1919 года предписывалось: «Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». А кто не принимал, если в белом стане зачастую оказывался не по доброй воле, а по мобилизации. Ведь всеобщую мобилизацию проводили те, кто захватывал станицы и хутора — и красные, и белые. Казакам Приазовья ничего не оставалось в таком случае, как скрываться в плавнях, иначе могли быть расстреляны без суда и следствия в родных хуторах и станицах. Надо отметить, что в плавни уходили не только мужчины, но и их семьи. Более трети, если не половина населения Приазовья скрывалась в плавнях от новой власти, отличавшейся непонятной ему жестокостью. Это уже потом, когда ситуация переменилась, их начали уговаривать вернуться к «мирному труду».

Служба В. Ф. Рябоконя в Лебединском Совете продолжалась, как понятно, недолго — всего два месяца. После захвата хутора белыми он был мобилизован и зачислен во Второй Уманский полк. Из полка был командирован уполномоченным в краевую Раду, где находился до прихода красных войск. После ликвидации Рады вернулся домой в родной хутор.
В первых числах июня 1920 года его вызвали в местный Ревком, для регистрации. Он явился и был зарегистрирован. Но, через несколько дней, по неизвестным ему причинам, его дом на Золотьках (окраина хутора в сторону Гривенской), был окружен гривенской милицией с целью его ареста. В. Ф. Рябоконю удалось скрыться. При этом был зарублен его отец, хоронившийся от налетчиков в куче сухого кизяка , а мать впоследствии расстреляли в числе 196 жителей станицы после Крымского десанта на Кубань.. Поняв, что власть его преследует, Василий Федорович ушел в камыши. Там , примкнул к отряду таких же скрывающихся от новой власти казакам, насчитывающему около ста пятидесяти человек. С ними он находился до прихода врангелевского десанта на Кубань в августе 1920 года. После прихода белых он был снова мобилизован.
В 1920 г. Рябоконь не пожелал уйти с родной земли, не эвакуировался в Крым, а укрывшись в близких к станице плавнях, продолжал партизанскую войну. При отступлении десанта, генерал С. Г. Улагай вызвал В. Ф. Рябоконя, хорунжего Кирия и хорунжего Малоса , начальника штаба десанта генерал Д. П. Драценко в район Ачуевских рыбных промыслов, где им была поставлена задача сформировать отряд численностью тридцать человек и остаться в плавнях. Удостоверение командира отряда получил хорунжий Кирий, а В. Ф. Рябоконь был назначен его заместителем, помощником. Хорунжий Малос был назначен адъютантом. Примечательно, что задачу, помимо формирования отряда, хорунжему Кирию ставил сам С. Г. Улагай, и она не была известна даже заместителю командира отряда В. Ф. Рябоконю.
Хорунжий Кирий, сформировав отряд, действовал по старому шаблону повстанческого движения — предпринимал налеты на хутора и станицы, терроризировал органы советской власти, совершал убийства, часто неоправданные и ничем не мотивированные. Так было до 26 февраля 1921 года, когда Кирий погиб и командиром отряда стал В. Ф. Рябоконь. К этому времени он уже понимал, что повстанческое движение окончательно провалилось, вести его в прежнем виде было немыслимо и надо было искать иные формы существования в этой расстроившейся жизни.
Было поругано неотъемлемое право защищаться на своей родной земле……
К тому же в первых числах января 1922 года его отряд был разгромлен красными войсками. Спастись удалось только десятерым, семерых из которых в целях конспирации В. Ф. Рябоконь отпустил и остался только с подхорунжим Иваном Ковалевым по прозвищу Астраханец, так как был он из Астраханского казачьего войска, точнее учителем из станицы Александровской Астраханской области и своим хуторянином Пантелеем Дудником (Дудкой). С этого времени и до конца его камышовой жизни до 31 октября 1924 года у него не было собственно отряда, «банды», но была мобильная группа преданных людей, насчитывающая до девяти человек. Но тем удивительнее, что в таком положении В. Ф. Рябоконь был в курсе всего происходящего в Приазовье и влиял на ход событий во всем этом обширном регионе. Он не был, собственно говоря, руководителем повстанческого движения в крае, но оказался его символом и знаменем, может быть даже помимо своей воли, пользуясь поразительным авторитетом и уважением в народе.
Благодаря его личной храбрости, бравуре и дерзости партизанских выпадов вокруг его имени сложилось много легенд, а слава о нем пошла широко по стране. Его месть направлялась на представителей жестокой советской власти, а добровольных ее помощников и осведомителей он уничтожал без милосердия. Пять лет Рябоконь наводил трепет на местное начальство, которое не знало покоя ни днем ни ночью. Его небольшой отряд помещался в плавнях. Плавни -старые болота Меотиды в дельте Кубани, они покрыты высоким камышом, среди которого иногда возвышаются, сухие гряды, а кое-где открываются чистые водные пространства озер. Возле Протоки они тянутся в длину и ширину на 30-40 км, пробраться же в их гущины могли только местные люди, хорошо знавшие, где среди озер и глубоких прогноев расположены возвышенные места. На них и скрывался Рябоконь со своими людьми, поддерживая связь с партизанами полковника Скакуна; действовавшими ближе к ст. Полтавской. Среди других Казаков с Рябоконем были: его брат Иосиф, свояк есаул Кирий, два брата Мовчуны, Загубывбатько, Дудка, Буряк и др. Они помогали десанту из Крыма в августе 1920 г., но не ушли с ним, а проводив его остатки обратно в Крым, снова укрылись на глухой Казачьей гряде севернее Ачуева.
Там вырос целый поселок, выстроенный из камыша, с жилищами партизан и со складами продовольствия. Снабжение шло частью за счет членов станичного совета, обложенных под угрозой расправы “продналогом”, а частью обозами продразверстки, двигавшимися мимо плавней. От своих тайных доброжелателей – Казаков Рябоконь знал все, что делается в окрестностях, а потому нежданный являлся повсюду, где требовалось его вмешательство или месть. За каждого расстрелянного Казака коммунисты платили своими жизнями сторицей. Поэтому в окрестных станицах они не смели притеснять население так, как делали это в других местах Казачьего края. Сделано было много попыток захватить Рябоконя на его стоянках; употреблялись подкупы, обещались амнистии, высылались отряды чекистов, но ему всегда удавалось скрыться и продолжать борьбу, переменив только место своего пребывания в тех же плавнях. Пять лет ему способствовала удача, но однажды счастье ему изменило. Чекисты пробрались тайными тропами к его временной стоянке, убили залпами несколько партизан, а самого Рябоконя ранили в оба плеча. Сопротивляться он не смог и был схвачен. Его расстреляли в Екатеринодаре около середины октября 1925 г. После его смерти волна террора захлестнула и ст. Гривенскую. Теперь чекисты зверствовали там, как хотели.
А как же зверства В. Ф. Рябоконя, о которых пишется вот уже более восьмидесяти лет,. «Зверства» действительно были, их не могло не быть в ответ на откровенный геноцид казачества. Они аккуратно перечислены в обвинительном заключении, в его сохранившемся личном деле. Но все эти преступления имеют свои причины и мотивации. Самое громкое из них — это, конечно, убийство товарища юности, председателя Лебединского Совета В. К. Погорелова 10 апреля 1924 года и его сотоварищей, точнее — землеустроительной комиссии, приступавшей к переделу земли
В. Ф. Рябоконь был противником передела земли, то есть ее произвольного изъятия у людей, о чем предупреждал В. К. Погорелова. Но что мог сделать В. К. Погорелова, если таковой была общая политическая линия власти…
Во всех донесениях красных В. Ф. Рябоконь назван именно политическим противником, в то время как он был судим, как «бандит». И это является теперь препятствием для его реабилитации…
Люди, разрушившие великое государство, устроившие в стране революционный хаос и беззаконие вроде бы преступниками и не являются, но — «политиками», их именами называют города , площади и улицы, станции метро и т.д., а те, кто имел дерзость оказать сопротивление беззаконию, защищая свою жизнь, является «бандитом».

Такое впечатление, что мы живём в зазеркалье……….

В. Ф. Рябоконя пытался ликвидировать И. П. Малкин, в то время особоуполномоченный по Славотделу. Вознамерившись поймать непокорного В. Ф. Рябоконя в два месяца, он ловил его более двух лет и то это ему удалось лишь потому, что В. Ф. Рябоконь, по всей видимости, смертельно устал от отшельнической камышовой жизни и дальнейшего смысла в ней уже не видел.
И. П. Малкин завербовал Тита Загубывбатько обещая ему, в случае захвата В. Ф. Рябоконя, взять его на службу в НКВД. Но, конечно же, обманул его. Т. Е. Загубывбатько по указанию И. П. Малкина сформировал группу захвата и в конце концов задержал В. Ф. Рябоконя.
Стоит сказать и о том, что зверства чинились не только против самого В. Ф. Рябоконя, но и против его семьи. Так при переправе на байде через Чорный ерик была убита его жена Фаина Давыдовна (в девичестве Фабрая), и четверо детей остались ,по сути ,сиротами, которых приютили родственники.

ЭПИЛОГ.
В 1936 году умер Тит Ефимович Загубывбатько. 25 июля 1936 года он умер от воспаления головной оболочки мозга. Ему не было еще и пятидесяти лет.
Малкин Иван Павлович, ловивший Рябоконя, дослужится до начальника УНКВД Краснодарского края. Тот самый Малкин, который зверствовал, подавляя Вешенское восстание на Дону, а потом останавливал публикацию «Тихого Дона», описывающего это восстание. Заслуженный чекист, награжденный за борьбу с бандитизмом орденом Красного Знамени, а за борьбу с «врагами народа», то есть просто с народом — орденом Красной Звезды, был арестован в декабре 1938 года. Повинный в незаконных массовых репрессиях, по сути заливший кровью Кубань, этот «почетный чекист» был исключен из партии, как враг народа. Ордер на его арест подписал лично Лаврентий Берия. Он обвинялся в причастности к антисоветской правотроцкистской организации, в нарушении социалистической законности и применении недозволенных методов следствия. Второго марта 1939 года на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР он был приговорен к расстрелу. И расстрелян. Без права реабилитации. Но тогда возникает любопытный и неизбежный вопрос. Если И. П. Малкин — преступник, репрессированный без права на реабилитацию., то почему в таком случае преступником является и В. Ф. Рябоконь, которого он ловил, и внесудебно приговоренный к высшей мере наказания? По всякой логике кто-то из них должен быть преступником, а кто-то героем, иначе у нас получается более чем странная история — все ее персонажи — преступники, бандиты и головорезы…
Пришло, видно, время, когда творцы революции, умевшие только убивать, оказались ненужными, лишними…
Они стали неудобны власти, т.к. всегда могли напомнить ей, какими методами приводили своих вождей к власти. Власть самоочищалась, ликвидировав тех, кто привёл её к трону. И стала писать однобокую историю о своей «великой октябрьской революции» и о том, что ведёт страну в «светлое будущее»., заставляя сыновей истреблённых казаков, служить новой власти.

«Покажите мне такую страну,
Где славят тирана,
Где победу в войне над собой
Отмечает народ.(7 ноября, слава богу, уже отменили)
Покажите мне такую страну,
Где каждый - обманут,
Где назад означает вперёд
И наоборот.
Не вращайте глобус,
Вы не найдёте,
На планете Земля стран таких не отыскать,
Кроме той роковой,
В которой вы все не живёте,
Не живёте, потому что нельзя это жизнью назвать.»
«Глобус». Игорь Тальков.1991год

Уцелевшие все-таки во всех несчастьях старожилы, рассказывали потом, что после выхода людей из плавней, там еще долгое время бродили брошенные ими, одичавшие кони. Они шумно шарахались по камышам, заслышав приближение человека, боясь его пуще всякого зверя. Видно кони, как часть непорочной природы, учуяли, что с людьми действительно произошло что-то неладное, немыслимое и что их теперь надо опасаться более всего. Они так и не вышли к людям, так и пропали в камышовых топях и на глухих грядах. Лишь иногда на этих грядах, поросших терновником, рыбаки с удивлением находили потом среди бурьяна их белые, обглоданные ветрами и временем, кости. Порой рядом попадалось истлевшее седло, рассыпавшееся в труху при первом прикосновении. Поржавевший кинжал или шашка — бесполезное и теперь уже ненужное оружие железное…
Где-то до шестидесятых годов в этих прибрежных хуторах и станицах еще жили странные люди с безумным блеском в глазах на уже потухающих лицах. Их называли рябоконевцами. Сторонящиеся других людей, они молчаливо и диковато, долго и одиноко пропадали на берегах лиманов, словно кого-то поджидая. Они, оставаясь глухими к происходящему вокруг, действительно, ждали на берегу своих, будучи уверенными в том, что те не погибли, а все еще скрываются в плавнях и, рано или поздно, придут, вернутся в родные хаты. Их считали чудаковатыми, и они действительно таковыми стали. Своих из плавней они так и не дождались. Теперь уже и этих странных людей не осталось. И некому больше рассказать о том, как здесь жили и умирали люди, не понимая вполне, кому они помешали на этом, таком обширном свете.
Общественное сознание наконец-то пришло к идее примирения, к осознанию того, что только так можно жить в благополучии далее — простив всех, в равной мере несчастных — и красных, и белых, и зеленых. Свидетельством этого является памятник примирения, установленный в краснодарском городском парке.