БАБУШКУ ЗВАЛИ РАЯ

Новая газета Кубани


Немодное нынче имя. Раньше вон, в восьмидесятых годах, у нас на Кубани Раис полстаницы было. С детства это имя почему-то ассоциировалось у меня с полноватыми неухоженными доярками, в заляпанных навозом калошах, цветастых халатах и пёстрых платках, повязанных по-казачьи – узлом сзади. Впрочем, похоже выглядели Верки, Вальки, Лидки и Томки, как они сами друг дружку неласково именовали.
Конечно же, мне казалось, что баба Рая не такая, как остальные: и добрее, и аккуратнее, и симпатичнее. Одно всегда смущало – её забавное балаканье: смесь русского и украинского языков, нередко приправленного крепким словом. Впрочем, таким образом в станице объяснялись многие.
На молочной ферме, где бабушка работала телятницей, можно было услышать примерно такой диалог:
– Раиска, иде Назарыха? У ей телок убёх.
– Фу, да шоб вон сдох. Не дай божИ, утопнить у навозной жиже. Да хтозна де её нОсить, курву старую! Зови скорэй Хведьку-скотника!
Подростком я нередко дразнилась:

- Ну что это за речь, бабуля?! Хфиялка, хвартук, кохта…
Баба Рая, смеясь, лишь разводила руками.
Гораздо позже, студенткой филфака, я узнала, что в южнорусском диалекте звук «ф» изначально просто отсутствовал. Как же мне было стыдно перед родным человеком! Но бабушка к тому времени уже умерла...
С особым трепетом баба Рая относилась к чистоте и порядку. Причём выражалось это во всём: будь то грядки, хата, курятник или одежда. И халатик на ней всегда был выстиранный да выглаженный, и «галошики» блестели глянцем. А для выхода «у центр» она специально сшила на заказ тёмно-серый костюм: прямую юбку и пиджак. Не помню её неухоженной, в помятой ночной рубашке или нечёсаной. А появившиеся с возрастом белые ниточки в волосах бабушка, не ленясь, часто закрашивала медной хной.

Никогда не забуду случай. Баба Рая умирала далеко не старой женщиной, в пятьдесят семь лет, от рака лёгких. Уже довольно плохо себя чувствуя, уговорила меня покрасить ей волосы. Аргумент был весомый:
– Помру, люди прыдуть, а я у гробу уся седая!
То, что бабушка была красавицей, я только сейчас понимаю. Тёмные брови, большие грустные глаза, прямой нос, высокие скулы. Роста невысокого, пухленькая, но с очень тонкой талией. Местные мужики возмущались:
– Райка, ну шо ты за баба без живота? У бабы должОн быть живот!
Недавно решила узнать, что означает имя Раиса. Библейский вариант имени – Райя, что переводится как «любимая». Красиво? Красиво.


***

Бабушка родилась за два года до войны на хуторе Лебеди Краснодарского края, это недалеко от Тимашевска. Хутор знаменит лишь тем, что там провёл лучшие годы жизни известный казачий партизан времен Гражданской Василий Рябоконь.
В семье к моменту рождения дочки подрастал трёхлетний Коля. Папе – двадцать один. Мама – и того моложе. Наверное, они были счастливы.
А потом всё разрушила война. Отец, который призвался на службу ещё в сороковом году, сразу попал на фронт и через несколько месяцев пропал без вести. Мы всегда считали, что случилось это под Сталинградом. Недавно отыскала родственников с того самого хутора. Они утверждают, что в последнем письме прадедушка писал, что ранен и лежит в госпитале в Ленинграде. На сайте «Мемориал» удалось обнаружить скромные данные:«Красноармеец Зиновий Панасенко, шофёр, беспартийный, считать пропавшим без вести в феврале 1942 года». Больше ничего.
О бабушкиной маме известно и того меньше. Знаю, что через какое-то время после печального известия о муже она забеременела. Ребенка, зачатого во грехе, решила не оставлять, и вскоре после аборта умерла. Детишки остались одни. Рае – четыре, Коле – семь. Дочь от кого-то из родителей унаследовала огромные и глубокие темно-синие глаза.
Детей забрала к себе тётя. Любопытный факт: и бабушкина мама, и её сестра имели по двое детей, их же мама родила двадцать четыре ребёнка (!) (двенадцать из них умерли младенцами, а двое потом погибли на фронте).
По воспоминаниям бабушки, тётя племянников не особо жаловала. Колю отправили жить к другим родственникам, откуда он попал в детский дом. Брат с сестрой на многие годы потеряли друг друга. Встретились уже взрослыми. Оказалось, у обоих за это время родилось по дочке. И назвали их одинаково – Татьянами.
Узнав об этой истории, я часто думала о том, как чей-то поступок может перевернуть сразу несколько судеб. Прабабушка Матрёна, убив родную кровинушку, совсем юной ушла в могилу. А её осиротевшим малышам долго пришлось бороться за место под солнцем. Помню, как я, семнадцатилетнее дитя девяностых, донимала бабу Раю нескромными вопросами:
– Бабуль, ты свою первую любовь помнишь?
Бабушка пожимает плечами.
– Ну вот, вы там, на хуторе, жили, ты молодая была, ну тебе ж кто-то нравился?
Опять пожимает плечами.
– Ну чем вы там занимались, гуляли, на танцы ходили?…
– Работали.
– А ещё?
– Ничё. Работали.
– Ну, ты кого-нибудь любила?
– Да не-е…
– А дедушку?
Смотрит удивлённо. Уверена до сих пор – бабушка не лукавила. До конца жизни ей так и не удалось испытать чувство любви.
Раису совсем юной родные выдали замуж в одну из станиц кавказского предгорья. Брак длился недолго. Свёкор стал нагло домогаться чернявой невестки. В один из дней зашёл слишком далеко, да не рассчитал силы. В результате, престарелый донжуан оказался на больничной койке, а Рая – на народном суде, который состоялся в сельском клубе. Говорят, она долго слушала представителей обвинения, молчала. Когда все закончили, с присущей ей эмоциональностью и с подробностями рассказала «как воно було». Вопросов за монологом не последовало. Детьми молодые обзавестись не успели, и в ту семью девушка больше не вернулась.
Сама баба Рая за всю жизнь об этом эпизоде даже словом не обмолвилась. Мы узнали всё совершенно случайно уже после того, как её не стало.
Вскоре бабушка подружилась с сорокалетней вдовой тётей Фросей. Та полюбила синеокую Раису как дочь родную и решила сосватать её за одного из своих сыновей – неприметного, белобрысого Кольку. Он и стал моим будущим дедушкой. В отличие от своей матери, нежных чувств к молодой жене Николай не испытывал (впрочем, как и она к нему) и вскоре после рождения дочки ушёл к другой женщине. А потом ещё к одной…Малышка родилась точной его копией, но он не особенно интересовался её жизнью. Дедушка жив до сих пор.

***

Бабушка отличалась удивительным трудолюбием. Она редко отдыхала днём, как же «вутки не кормлены и квасоля не прополота!» В три часа ночи могла прийти на ферму, чтобы напоить приболевших телят сырыми куриными яйцами.
Ближе к пенсии завела корову красной масти, которую не без моей подсказки наградила кличкой Линда. Тогда славилась певица с таким именем.
Каждый вечер местный народ собирался на выгоне встречать свою скотину из стада. Забавно было наблюдать такую картину: кто звал Зорьку, кто Марту или Чернушку, баба Рая же оглашала окрестности непонятным заокеанским словом: «Линда, Линда! Иди сюды, я здеся! Линда, зараза, куды ж ты захвостолУпила?»
А ещё она была большой чудачкой.
Бабушка жила недалеко от нас, у дороги. Многие в станице продавали (и продают) молоко, поставив трёхлитровый баллон на табурет перед своим двором. Дабы не караулить покупателей, баба Рая придумала такую штуку. Банку с молоком ставила на лавочку, а на заборе мелом крупно писала «Берите сами!» Ниже – цена. К моему немалому удивлению, находились догадливые товарищи, которые забирали молоко и оставляли пустую тару с денежкой внутри. Ума ни приложу, как за всё время никто не стащил ни молоко, ни деньги!
Без раздумий бабушка согласилась на вечернюю пробежку. Вылезала из повседневного халата, облачалась в гамаши и «тряпошные» тапочки и с готовностью выходила на обочину трассы, по которой эта пробежка вместе со мной и совершалась. Добежав до определённого места, мы останавливались и делали зарядку. Надо заметить, что дорога эта федеральная, и мы собирали настоящие аншлаги. Это сегодня, особенно в Москве, никто ничему не удивляется. А в девяностые годы, да еще в далёкой провинции, всё было иначе. Проезжающие мимо водители и не думали скрывать своих эмоций: сигналили, махали руками, выкрикивали что-то, показывали большой палец, здорово, мол. А один раз, помню, мужчина на «Волге» даже остановился, вышел из машины, демонстративно осмотрел нас, посмеялся и поехал дальше. Мои друзья, собиравшиеся каждый вечер у одного из домов, потеряли дар речи, когда мы промчались мимо них в первый раз. Зато я была горда – у них таких бабушек не было! Помню, как очень старалась сохранить самый невозмутимый вид.
– Две дуры бегуть, одна – старая, другая – молодая, – смеялась баба Рая, уверяя при этом, что еще никогда не чувствовала в себе столько сил и энергии.
Случались и анекдоты. Поехала однажды бабушка со своим другом, дядей Васей, к какому-то мужику за мешками. Василий вытащил бабушку практически из бани. Приезжают. Мужик весь в делах, бегает, суетится.
– Ребят, вы меня подождите, я щас. Я вам пока порнуху поставлю, – то ли в шутку, то ли в серьёз проговорил скороговоркой. Баба Рая всполошилась и выпалила:
– Тю! Зачем порнуху? Я тока шо искупалася, ышо и волоса мокрыи.
На обратном пути дядя Вася разъяснил бабушке, что у слов «порнуха» и «парилка» не совсем одинаковые значения.

***

С бабой Раей связаны самые яркие воспоминания моего детства. Она часто брала меня на ферму. Новорождённых телят держали в свежепобеленных известью клетках, сбитых из штакетника. Пол густо выстилали душистой сухой соломой, а сверху подвешивали инфракрасную лампу для обогрева и дезинфекции животных. Телята пахли парным молоком, тыкали в меня холодными мокрыми носами и слюнявили руки, пытаясь поймать ртом большую резиновую соску, натянутую на алюминиевую бутылку с молозивом. Некоторые из них с первых дней проявляли характер – протяжно мычали басом, хлопали лопуховыми ушами и бодались, норовя сбить с ног. Бабушка гремела подойниками, неспешно переговаривалась с другими телятницами, время от времени поправляя ситцевый платок. Эта картина из далекого прошлого, и нет в ней ничего примечательного, а почему-то не забывается.
В какой-то период баба Рая трудилась сакманщицей. Сакман – эта кочёвка, где временно пребывают овцы-мамы со своими малышами. Ферма находилась среди гор. Выезжали мы рано утром на бричке, запряженной двумя лошадьми. Чьи были кони и кто их погонял – в памяти не отложилось, а вот один из дней запомнился.
Поздняя осень. Морозный туман. Оглушающая тишина, только стук копыт по асфальту и фырканье лошадей, да где-то далеко лениво лает собака. Чистый и колючий воздух с лёгким запахом дыма будто замер. Даже трава у дороги, которую за ночь облепил хрустящий белоснежный иней, не шелохнётся. Мне на сене мягко, но холодно, приходится кутаться в чей-то тулуп. Едва приехали – я к овечкам. У них хорошо – тепло и парно, они шумно и дружно встречают меня блеянием. Запускаю руки в их пушистые шубы, хватаю кудрявого ягнёнка, тот прытко отбрыкивается от меня и убегает. Потом мчусь в бытовку к чабанам. Там уже с утра кто-то растопил печь, густо пахнет дымом от самокруток. Мне не сидится на месте, уже через минуту карабкаюсь по деревянной лестнице на чердак, прижимая к себе чёрно-белого котенка с белыми усами. Замираю, осматривая свысока кочёвку и поредевшие акации в ближайшей лесополосе. Киса, пригревшись, мурчит. Хорошо. Детство.
Даже при воспоминании о нелёгкой работе в поле замирает душа. Пропалывать сахарную свёклу мы с бабушкой отправлялись на рассвете на один из отдаленных хуторов. Помню, как тряслись в кузове жутко тарахтящего трактора, а мимо наших взоров мелькали луга, колхозные станы, южное разнотравье и красные капельки земляники, прибившиеся к разбитой колёсами дороге. В поле за хутором тишина необыкновенная. Она нарушается только звуком тяпки: «дюб, дюб», пением кукушек да жужжанием пролетающего мимо шмеля. Жарко невыносимо. Я знаю, ближе к обеду мы с бабой Раей расположимся в прохладе лесополосы, разложим на покрывале сало, картошку в мундире, молодой чеснок, яйца, сваренные вкрутую, и будем прихлёбывать свежую простоквашу прямо из банки. А потом я счастливо растянусь в тени, глядя в небо и мечтая о чём-то своем, сокровенном и волнующем. А бабушка будет сидеть рядом и молча смотреть куда-то перед собой.
Баба Рая очень любила меня, мы с ней почти не расставались, даже мама иногда ревновала.



***

В нашей семье никто никогда не говорил о Боге. И так получилось, что прежде, чем я узнала о Нём, мне довелось повстречаться с силами зла. И случилось это в саманной хатке моей бабушки, когда в одну из зимних ночей, оставив меня одну и прихватив куриные яйца, она умчалась в свой телятник.
Мне было не больше шести. Я хорошо помню ту ночь. До сих пор при воспоминании о ней у меня холодеет внутри. Я подбежала к двери, закрылась на массивный, покрашенный голубой краской крючок и, взяв со стола сдобную плюшку, сиганула в кровать – железную, со скрипящей провисшей сеткой и воздушной периной. Бабушкины шаги давно стихли во дворе, я весело дожёвывала булку, и вдруг произошло жуткое. Кто-то с грохотом сбросил крючок, и щёлкнула щеколда. Я не боялась до того времени оставаться в доме одна и никогда не слышала о домовых, но я совершенно ясно осознала, что вместе со мной в комнате находится Нечто, и что Оно сейчас пытается открыть дверь. Я была в полуобморочном состоянии, волосы на моей маленькой русой голове шевелились. Хватило сил только на то, чтобы натянуть на голову тяжёлое ватное одеяло. Я боялась дышать и жевать, булочка до утра так и осталась наполовину во рту. Было тихо. Я слышала, как стучит моё сердце и тикает будильник. Мне казалось, что Нечто стоит рядом и смотрит на меня. Больше всего я боялась услышать Его шаги и тряслась при мысли, что Оно может меня потрогать. Совершать крестное знамение меня не учили. В какой-то момент я провалилась в сон. Очнулась, когда за окном закрякали утки. Было ещё темно, но чувствовалось, что опасность миновала. Испарился могильный ужас, окутавший меня ночью.
Бабе Рае я ничего не сказала, а родители мне не поверили.
Гораздо позже я вернулась к этому вопросу.
– Мам, вы с бабулей вдвоём жили. Ты часто одна оставалась. Тебе не страшно было?
– Да нет.
– Разве ты никогда не чувствовала в доме что-то потустороннее, тёмное?
– Да не особо…Ну … было один раз, но уже после того, как мама померла. Когда мы с твоим папой после похорон ночевать в её доме остались. Жарища была невыносимая, мы двери открытыми оставили, и среди ночи они ни с того, ни с сего, со всего маху захлопнулись на щеколду.
- Ну, а вы?
– Сначала подпрыгнули, а потом решили – наверное, сквозняк!
– Н-да…Ма, а помнишь, я в детстве у бабули ночевала…
– Ой, отстань, мало ли что приснится! Вечно у тебя то какие-то барабашки на уме, то вещие сны.

Однако в один из дней мамин скептицизм пошатнулся. Это произошло вскоре после смерти бабушки. Видит мама сон. Будто стирает она бельё, а рядом на скамеечке сосед сидит, дядя Стас. И тут к нашему двору на велосипеде подъезжает баба Рая.
– Тань, поехали со мной на базар!
– Ой, ма, я стираю, мне некогда!
– А, ну ладно, я тада утетова мужчину с собой возьму, – говорит она, показывая на соседа.
Через несколько дней его убили.
А потом ещё один сон. Идет бабушка по нашей улице, с тремя конвертами в руке. И в почтовые ящики бросает. Кому досталось письмо, того вскорости и не стало. Вот такое послание с того света.
В доме у бабы Раи всегда было не по себе. Будто кто смотрит на тебя немигающим и неживым взглядом. Среди ночи мог внезапно напасть необъяснимый, леденящий кровь страх.
Бабушка как-то легла в больницу. Мы с подружкой вызвались присматривать за её скромным жилищем. Вечером делали свекольно-огуречный салат, слушали магнитофон и, помнится, ничего не боялись. Однако свет ночью решили не выключать. Правда, на нашу беду, в настенный светильник была вкручена красная лампочка, освещающая всё вокруг таким матово-кровавым цветом. Проснулась я среди ночи от крика подруги. Они сидела на диване и, не открывая глаз, несколько раз повторила: «Кто здесь?! Кто здесь?!»
Это был дом, в котором никогда не молились.
Один-единственный раз, незадолго до кончины, баба Рая попросила почитать ей «Отче наш». Молитву я выписала из тетрадки знакомой девочки. Записала я её с ошибками и текст звучал примерно так: «Отче наш, ежи есих на небесих…хлеб наш насущный дашь нам есть». Я сидела у изголовья бабушки и старательно считывала с листочка непонятные слова, а ей становилось легче.
После того, как баба Рая отошла в мир иной, «нехорошую хату» купил местный бизнесмен. Довольно скоро во дворе выросли мебельный цех и магазин. А домик почему-то до сих пор не снесли. В нём живут рабочие с восточной внешностью. Мы с мамой как-то спросили их про нечистую силу. Нашему вопросу удивились, но особо этой темой не заинтересовались. И, слава Богу!
Вспоминаю, как однажды бабушка обмолвилась о случае из далёкого прошлого. Маленькие Рая и Коля тогда уже жили у тёти. Они грустили по потерянному детству и решили наведаться в свой большой опустевший дом (Кстати, по рассказам хуторян, одно время во второй его половине была домовая церковь). К ужасу и изумлению ребят в какой-то момент с потолка внезапно хлынула вода. «Дом плакал,» - говорила баба Рая. Похоже, сверхъестественное сопровождало её всю жизнь.

***

О смерти бабушка заговорила за пару лет до таковой. Бывало, работаем с ней в огороде, картошку окучиваем или кукурузу по осени убираем, гляжу, из бабушкиных глаз слёзы крупными такими каплями по лицу катятся и на землю «кап, кап».
– Бабуль, ты чего?
– Унученька, как помру, будешь на могилку прыходить плакать, чи не?
– Ну что ты такое говоришь, ты ж вроде не старая и не больная!
– Ой, на могилку ходи-ите-е, да хто ж твоих деток у колясочке качать бу-уде-еть? – не унимается. – Дюже хочу праунучков дождаться.
Потом рассказала, что в хату залетела лохматая ночная бабочка. Согласно семейному преданию, точно такая же посетила перед смертью её маму.
Предчувствие бабу Раю не обмануло, на её могиле я почти не бываю. Поминать стараюсь, а вот наше станичное кладбище посещаю редко. Живу далеко, дела, суета,…одни оправдания.

***

Сразу после экстренной операции, в результате которой бабушке полностью удалили правое лёгкое, доктора обнаружили метастазы в суставах. Умирала она долго и мучительно. При этом ни одного дня не роптала, не проклинала жизнь, не упрекала Бога и не вопрошала: «Почему? За что?». Просто умирала, и всё. Тихо, обречённо. Начинала приглушенно стонать, когда боль становилась совсем нестерпимой. У меня есть надежда, что терпеливыми страданиями баба Рая искупила какие-то ошибки своей жизни и не будет лишена Царствия Небесного.
К ней часто стали заходить родственники и знакомые. Кто попрощаться, кто подбодрить. Например, бывшая свекровь, они так и дружили всю жизнь, ей тогда было уже под девяносто.
Последняя жена дедушки Коли, тоже Рая. Прощения просила, хотя вины за ней никакой не числилось.
Навязчивая православная соседка Моисеевна с уговорами причаститься, на что болящая реагировала почему-то с немалым раздражением. Как мне сейчас кажется, простая Моисеевна не смогла доходчиво объяснить суть таинства, не нашла нужных слов.
В один из дней приехал брат Коля из Таганрога. Он тогда и сам уже сильно болел. Едва переступив порог, расплакался и тут же вышел. Больше они не виделись.
По станице пополз слух, что на бабушку сделана порча на почве ревности. При этом сообщалось, что женщина, наславшая на соперницу беду, якобы произнесла в сердцах: «Будет умирать долго, пока прощения у меня не попросит». Было там что у бабушки с мужем ведьмы или нет – знать не знаю. Однако мама уверяет, что ещё за несколько лет до этих событий баба Рая, услышав, что ей приписывают роман с вышеупомянутым субъектом, выругалась, сплюнула и подытожила:
– Та я с йим на одном гектарэ с…ть не сяду!
А врать бабушка не умела.
Судя по всему, порча всё же имела место, потому как бабе Рае будто действительно что-то мешало уйти из жизни. Боли с каждым днём становились всё нестерпимее, на ней места живого не было, а сердце всё билось и билось. Даже лечащий врач разводил руками:
– За мою практику это второй такой случай. Семь месяцев на уколах! Как правило, уже через два организм сдаётся.
Пока бабушка была прикована к постели, я впервые прикоснулась к вечности. Время от времени она видела что-то такое, чего не видели мы. Однажды её зашла проведать соседка Махониха. Умирающая вдруг спросила:
– Марыя, а это хто с тобой?
–- Иде? Я одна прышла.
– Да не, я жишь вижу, за тобой ноги стоять, много нох.
То начинала задавать странные вопросы, явно не договаривая чего-то.
– Вы меня иде схороните?
Её зять, мой папа, шутя, успокаивал:
– Не боись, мам Рай, мы тебе место выбрали возле моих родителей, там мякенько, одна глина! А чего такое-то?
– Да не Коль, ни чё…
Уже ближе к концу бабушка, в бреду, повторяла одно и то же:
– Коля, камни, Коля, камни…
Накануне похорон, когда копали яму, всё стало ясно. Сверху почва была рыхлая, чуть пониже пошли голыши, а затем и вовсе огромные валуны. Немного присыпав крышку гроба землей, могилу доверху заполнили камнями…
Самый большой шок я испытала за два дня до того, как бабушкина душа разлучилась с телом. На время уехав в другой город, вернулась, когда баба Рая стала совсем плоха. Мне сообщили, что она полностью парализована и не говорит ни слова вот уже несколько дней. Я пошла к ней одна. Был август, солнце нещадно пекло, дверь в хату не закрывали. Я застыла на пороге от ужаса. «Парализованная» тянула руки к кому-то перед собой и совершенно ясно несколько раз повторила: «Мама. Мама. Мама». Я знала, что баба Рая потеряла свою мать маленькой девочкой и совсем не помнила её.
Наверное, я спугнула гостью из мира иного, бабушка вдруг опустила руки и осознанным, полным скорби взглядом посмотрела на меня. Помню, как плакала и гладила её ладонь, повторяя одно и то же:
– Бабушка. Бабушка.
Мы дежурили всей семьей у её постели по очереди. 9 августа (День памяти святого великомученика и целителя Пантелеймона)я лежала на кровати напротив бабы Раи и читала какую-то книгу. Мама ушла в другую комнату немного поспать. Вдруг бабушка, которая за эти дни совсем стихла, заметалась и стала стонать. Я поняла, что она умирает. Почему-то не было страшно, я присела к ней на краешек постели и взяла за руку. Баба Рая сделала несколько глубоких вздохов, побледнела и замерла. Только после этого я пошла будить маму.

Долгое время бабушка являлась мне в сновидениях. Почти каждую ночь. Подойдёт, обнимет и не говорит ни слова. Говорят, плохо, когда покойник во сне приходит. Ещё хуже, если зовёт с собой. А я не боялась. Она никуда меня не звала, наобнимается вдоволь и уходит. Скучала, наверное.
Бабушки Раи давно нет рядом с нами. Но она живёт в наших сердцах и молитвах, а ещё в бездонных синих глазах моего маленького сына, того самого «праунучка», которого бабушка так ждала.

* * *
Просьба к автору отозваться.
И просьба к землякам - напишите : кто на фотографии, лица то родные, знакомые.
( Тоже вроде узнал, но боюсь ошибиться ).
Напишите : HutorLebedi@mail.ru